Водители обеих машин своих мест не покинули, сидели спокойно и даже не ругались в окошко, наплевав и на вмятины, и на разрастающуюся вокруг нас пробку. Через пару минут как из-под земли возник полицейский в белой каске с красной звездой. Он жестом отодвинул «ТАТУ» назад, после чего скомандовал нам ехать вперед. И все. Каждый поехал по своим делам.
– Ну, с тем ведром понятно, рад, что ноги унес, но наш-то красавец новенький! Был… – ворчал Игорь Васильевич, бросая неодобрительные взгляды в сторону шофера.
После ужина вышли из отеля покурить. Увидели наше пострадавшее авто. У побитого борта сидел на корточках давешний водитель. В руках у него была тряпица. Он макал ее в банку с розовой краской и замазывал вмятину на красной дверце.
Заметив наши выпученные глаза, сказал, что это ерунда. И с удовлетворением посмотрел на бугристую розовую заплатку.
Кинжальный телефонный звонок турагента застал меня в туалете. Билеты на завтрашний рейс выкупить не удалось. Сбой в системе. На следующем свободных мест тоже нет. Улететь можно только через неделю. Спасибо, что выбрали наше агентство.
Пока искал генерала, в голове опять звучали его сто вопросов вместе с моими бодрыми ответами. И еще вспомнилось, что он говорил о каком-то большом совещании, на котором будет его доклад…
Он сидел в фойе перед телевизором. Ноги вытянуты, на кресельном подлокотнике рука с заветной фляжкой. Я приблизился и, мучительно подбирая слова, сообщил ему о кошмаре. Он выслушал молча, не отрывая глаз от экрана. Там влюбленные, взявшись за руки, под бодрую музычку вприпрыжку бегали вокруг сеновала и неестественно широко улыбались.
– Неделю? – Он пригубил из фляжки. – Да и хер с ним! Подумаешь…
Ода гражданскому долгу
Посетив избирательный участок, едва не стал поэтом. Не ожидал, что заурядное исполнение гражданского долга способно столь чудовищно повлиять на психику. Все могло пройти мирно и незаметно, если бы не российские друзья-журналисты, которые попросили сделать репортаж. Их, конечно, можно понять – материал действительно прикольный: выборы Президента России, а голосуют за него здесь, в Индии, в нашем Тируванантапураме. На северной родине валенки и под березами снег, а тут электорат в трусиках-маечках и бугенвиллеи в цвету. И вообще вся РФ будет только 4-го голосовать, а в тропиках – досрочное волеизъявление для русских туристов и лонгстейеров.
Ната девушка толковая. Хоть и блондинка, а все-таки академию госслужбы окончила. С вечера батарейки зарядила, и наши паспорта вместе с камерой в кофр сложила. Заграничные и российские на всякий случай тоже. «По каким будут бюллетени давать – неизвестно.»
Для экономии денег в рикшу набились вчетвером. С нами еще Андрюха-хакер и его Лера. Ехать 15 км. Чтобы не затекали ноги, жены меняли позиции. То Лера у меня на коленях, то Ната на Андрее. Когда подъехали к консульству, я уже понимал, что мы свингеры и что у Леры попа мягче. Ничто не предвещало беды.
Вы когда-нибудь делали фоторепортаж с выборов? Это очень просто. Надо снять всего три кадра. Первый – как граждане подходят к вывеске «Избирательный участок». Второй – как получают избирательные листы. И третий – как бросают бюллетень в урну.
Вместо «Избирательный участок» на стене висело «Консульство России в Тируванантапураме» на четырех языках. Русскую и английскую строчки загораживали пирамиды глиняных горшков. (Этой посудой завален весь город в преддверии праздника Божественного риса, но об этом в другой раз.) Репортаж открылся снимком, на котором Ната, Лера и Андрей демонстрируют объективу зубы возле кучи горшков у стены, на которой что-то написано на хинди и малаялам.
Второе фото получилось лучше и многолюднее. Вдоль зала выстроились две группы людей. Одни белые, другие черные. Будто сходятся стенка на стенку. Это местные репортеры и русские избиратели увлеченно стреляют друг в друга камерами-айподами-телефонами. И ничего личного. Обе расы упираются в стол с надписью «Центризбирком Российской Федерации», за которым восседает кофейного цвета индус с государственно надутыми щеками.
Гром грянул, когда Андрей уединился с бюллетенем в кабинке, а я готовился щелкнуть его возле урны.
– Где кофр с нашими паспортами? – Спросила Ната, потому что подошла ее очередь к индусу.
– Я тебе отдал еще в рикше.
– Нет. Ты мне его не давал.
Сначала мы с зарождающимся ужасом посмотрели друг на друга. Потом с умирающей надеждой на Леру. Ни у кого из нас кофра не было. Оставалось только дождаться Андрея, запретив паническим мыслям вход в голову. Когда истекли бесконечные секунды, хакер вышел к урне. Без кофра! Над избирательным участком раздался мой нецензурный вопль. Андрей очень удивился, что его сугубо персональное голосование вызвало публично-матерную реакцию, и долго не мог попасть бумажкой в щель. А мы уже пробирались под вспышками фотокамер к выходу сквозь черно-белый строй.
Сестрица Аленушка так не чаяла своего Иванушку, как мы с Натой безымянного рикшу, который увез кофр. Нарезая круги вокруг консульства по 30-градусной жаре, мы спотыкались о горшки и думали об индийских бюрократических ужасах восстановления паспо… А потом еще и российс… Хотя нет, додумывать эту мысль было психологически невозможно. Поэтому, всматриваясь в пыльные транспортные потоки, я в основном заклинал волшебника в голубом вертолете. А в коротких промежутках пытался вспомнить внешность рикши и особые приметы его драндулета, но мозг воссоздавал только образ его затылка, а из особых примет – только леркину задницу.
Трудно сказать, как долго продолжались наши бестолково-безысходные метания. В зал избирательного участка вернулись, когда почувствовали приближение смерти от перегрева. И сразу увидели Андрея. Он держал в руках наш кофр с паспортами. Оказалось, что он забыл его в кабинке для голосования.
Я любовно перебирал наши пурпурные книжицы, любовался их золотистыми буквами, вдыхал запах и хотел слагать о них стихи, но вовремя вспомнил, что об этом уже написано. Придется сложить об этом танец. Счастливая Ната что-то пела, я смотрел на нее и безумно улыбался, а Лера с Андреем откровенно над нами ржали.
Именно такую нашу фотографию опубликовала на следующий день одна из местных газет под заголовком «The Voting is happiness for Russians». А вот мой фоторепортаж редактор зарубил. Сказал «Неполноценный он у тебя получился. Ты даже урну не сфотографировал. И вообще как-то все сухо и не эмоционально.»
Грязная история
Индийское ЖКХ работает хуже российского. Мусороуборочных машин почти нет, контейнеры не предусмотрены. Поэтому вопрос, куда девать помойку, для лонгстейера становится вопросом жизни и смерти. Конечно, кто живет в отеле – в ус не дует. А остальные борются с продуктами своей жизнедеятельности как могут. Местные сжигают мусор с сухими пальмовыми листьями. Туристы за неимением навыков и пальм носят пакеты к дальней официальной свалке или отдают мусор соседям-индусам вместе с денежной благодарностью.
Мы отдаем помойку в столовую через дорогу бесплатно, потому что мы их клиенты, питаемся там частенько. Кстати, архидешево и очень колоритно. Наши отходы хозяин заведения всегда принимает лично. Со всей ответственностью и невероятно серьезной миной, что плохо гармонирует с его убойным для русского слуха именем – Соси. Когда только знакомились, мы его раз пять переспросили в надежде услышать хоть какие-нибудь дополнительные звуки. Нет! Сергей, Ольга, Сергей, Иван. Соси – и все тут. И ударение, как на грех, там, где надо. И главное – такой славный дядька… Завтраки от Соси… Мда… В общем, наша помойка в надежных руках.
А в большой дом за пустырем заехали новые жильцы. Забавное московское семейство из четырех человек: один мрачный толстяк, другой похож на кролика из «Вин-пуха», третья настолько никакая, что абсолютно не запоминается, а руководит коллективом железная леди со свинцовыми глазами, которые вызывают неодолимое желание сразу во всем сознаться. Разнокалиберный коллектив объединен общей чертой: недовольством по отношению к окружающей действительности. Им не нравятся бродячие собаки и чересчур яркое солнце, они недовольны галдящими по утрам попугаями и назойливо здоровающимися индусами. Своих чувств не скрывают, цедят через губу.
Конец ознакомительного фрагмента.